Cтатьи
Интерпретация предмета
Ирина Чмырева, 2015
[Интерпретация предмета]
PhotoVisa представляет работы известного российского фотографа Вадима Гущина, созданные в 2014 – 2015 годах. Произведения последних лет являются новым этапом в творчестве этого плодовитого мастера, скрупулезно конструирующего собственную объективную реальность.
Вадим Гущин стал известен в конце 1980-х, когда на фоне сложносочиненных экспериментов коллег по цеху он выставлял минималистские фотографии, где были полочки с разложенными предметами. Позднее стало ясным, что для него была важна не нижняя точка взгляда на натюрморт и не полка-изобразительный прием, как в ранних бодегонах, - он прошел через стадию прото-натюрмортов очень быстро, - но сама работа с предметом. Гущину и натюрморт был интересен не как классический жанр изобразительного искусства, но как сфера, где художнику возможно, без объяснений с окружающими, работать пристально с предметом. Предмет – объект – субъект – вещь; на протяжении трех десятилетий Гущин вращает перед объективом своей камеры данности, проверяя их актами обладания / стремления к [предмету] / присвоения / свободы (отпустить, отдать, не претендовать на [вещь]).
Среди излюбленных камерой Гущина предметов особое место занимают книги и атрибуты искусств. К ним он обращался неоднократно, находя новые ракурсы понимания их формы и функции. Другая роль отведена объектам, означающим вечные символы (например, хлеб, орудия труда), и объектам, фиксирующим признаки нашего времени, буквально текущего момента. Среди последних были пластиковая посуда, предметы одежды, электронные устройства. Но даже каталогизируя знаки современности Гущин утверждает присутствие фундаментальной формы каждого объекта; художника интересует взаимосвязь временного, связанного с сиюминутной функцией, и архетипической монументальности, которая присуща, наподобие генокода, творениям человека.
Вероятно, семантическая насыщенность простых форм книги и листа бумаги, пропорциональность этих объектов, заданная следованием ренессансной традиции, определяет частоту обращения к ним художника. За последние два года Гущин создал дюжину проектов, внутри которых фигурируют именно книги и бумага. На первый взгляд, это кажется парадоксальным: во времена цифровых носителей и очередной технологической революции художник всматривается в объекты, символизирующие предыдущий этап цивилизации. Но не культуры. Для нее книга и лист бумаги, потенциальный носитель рукотворного изображения или текста, обладают непреходящим значением. Эти формы – нечто наподобие ковчега, вместилища культурной памяти человечества; над его дизайном могут работать представители новых поколений творцов, но традиция (сопровождающая сакральное назначение объекта) сохраняет его форму как данность вне посягательств со стороны современности.
Если на протяжении первых двадцати лет творчества Гущин оперировал в черно-белой фотографии, находя ее минимализм соответствующим задачам собственных философических экзерсисов, в 2010-е он начинает включать цвет. Вадим Гущин – художник, постоянно образовывающий себя, начав с истории европейского классического искусства он прошел через увлечения мировой современной фотографией и минималистической живописной абстракцией, где все возможно выразить монохромной тональностью и игрой фактур. Приход Гущина к цвету связан с его личным открытием русского авангарда и иконописи; в основе обоих лежит понимание символической природы основных цветов и представление об энергетической наполненности геометрической плоскости и выразительности ее лаконичных силуэтов. При этом Гущин сохраняет в своих фотографиях тонкую грань между фоном – плоскостью и фоном – космической глубиной черных дыр, затягивающей объект. В проектах «Папки», «Библиотека всемирной литературы» он приближается к объектам настолько, что его внимание сосредоточено уже на фрагменте, который расширяет свою значительность – плоскости цвета – до всеохватной абстракции. Плоскости цветов начинают движение, раскладываясь веером, перетекая, образуя наложения и пространственные слои. Это движение от целостности объекта (вещи) к генерализации фрагмента сродни движению кубофутуристов, пересобирающих заново картину реальности из деконструированных предметов. Как у предшественников, у Гущина эта новая плоскостно-угловатая картина начинает двигаться, ритмические повторения простых форм создают иллюзию не столько узнавания предметов, сколько их кручения, распознавания возможности геометрии их конструкции в пространстве и времени.
В фотографиях последних лет Вадим Гущин создает аллюзию на историю искусства, в первую очередь, на уже существовавшие до него формы отношений художника и реальности; одновременно он создает новые интерпретации обыкновенных вещей, раскрывая их смыслы, лежащие вне краткого момента современности.
PhotoVisa представляет работы известного российского фотографа Вадима Гущина, созданные в 2014 – 2015 годах. Произведения последних лет являются новым этапом в творчестве этого плодовитого мастера, скрупулезно конструирующего собственную объективную реальность.
Вадим Гущин стал известен в конце 1980-х, когда на фоне сложносочиненных экспериментов коллег по цеху он выставлял минималистские фотографии, где были полочки с разложенными предметами. Позднее стало ясным, что для него была важна не нижняя точка взгляда на натюрморт и не полка-изобразительный прием, как в ранних бодегонах, - он прошел через стадию прото-натюрмортов очень быстро, - но сама работа с предметом. Гущину и натюрморт был интересен не как классический жанр изобразительного искусства, но как сфера, где художнику возможно, без объяснений с окружающими, работать пристально с предметом. Предмет – объект – субъект – вещь; на протяжении трех десятилетий Гущин вращает перед объективом своей камеры данности, проверяя их актами обладания / стремления к [предмету] / присвоения / свободы (отпустить, отдать, не претендовать на [вещь]).
Среди излюбленных камерой Гущина предметов особое место занимают книги и атрибуты искусств. К ним он обращался неоднократно, находя новые ракурсы понимания их формы и функции. Другая роль отведена объектам, означающим вечные символы (например, хлеб, орудия труда), и объектам, фиксирующим признаки нашего времени, буквально текущего момента. Среди последних были пластиковая посуда, предметы одежды, электронные устройства. Но даже каталогизируя знаки современности Гущин утверждает присутствие фундаментальной формы каждого объекта; художника интересует взаимосвязь временного, связанного с сиюминутной функцией, и архетипической монументальности, которая присуща, наподобие генокода, творениям человека.
Вероятно, семантическая насыщенность простых форм книги и листа бумаги, пропорциональность этих объектов, заданная следованием ренессансной традиции, определяет частоту обращения к ним художника. За последние два года Гущин создал дюжину проектов, внутри которых фигурируют именно книги и бумага. На первый взгляд, это кажется парадоксальным: во времена цифровых носителей и очередной технологической революции художник всматривается в объекты, символизирующие предыдущий этап цивилизации. Но не культуры. Для нее книга и лист бумаги, потенциальный носитель рукотворного изображения или текста, обладают непреходящим значением. Эти формы – нечто наподобие ковчега, вместилища культурной памяти человечества; над его дизайном могут работать представители новых поколений творцов, но традиция (сопровождающая сакральное назначение объекта) сохраняет его форму как данность вне посягательств со стороны современности.
Если на протяжении первых двадцати лет творчества Гущин оперировал в черно-белой фотографии, находя ее минимализм соответствующим задачам собственных философических экзерсисов, в 2010-е он начинает включать цвет. Вадим Гущин – художник, постоянно образовывающий себя, начав с истории европейского классического искусства он прошел через увлечения мировой современной фотографией и минималистической живописной абстракцией, где все возможно выразить монохромной тональностью и игрой фактур. Приход Гущина к цвету связан с его личным открытием русского авангарда и иконописи; в основе обоих лежит понимание символической природы основных цветов и представление об энергетической наполненности геометрической плоскости и выразительности ее лаконичных силуэтов. При этом Гущин сохраняет в своих фотографиях тонкую грань между фоном – плоскостью и фоном – космической глубиной черных дыр, затягивающей объект. В проектах «Папки», «Библиотека всемирной литературы» он приближается к объектам настолько, что его внимание сосредоточено уже на фрагменте, который расширяет свою значительность – плоскости цвета – до всеохватной абстракции. Плоскости цветов начинают движение, раскладываясь веером, перетекая, образуя наложения и пространственные слои. Это движение от целостности объекта (вещи) к генерализации фрагмента сродни движению кубофутуристов, пересобирающих заново картину реальности из деконструированных предметов. Как у предшественников, у Гущина эта новая плоскостно-угловатая картина начинает двигаться, ритмические повторения простых форм создают иллюзию не столько узнавания предметов, сколько их кручения, распознавания возможности геометрии их конструкции в пространстве и времени.
В фотографиях последних лет Вадим Гущин создает аллюзию на историю искусства, в первую очередь, на уже существовавшие до него формы отношений художника и реальности; одновременно он создает новые интерпретации обыкновенных вещей, раскрывая их смыслы, лежащие вне краткого момента современности.